Казачья колыбельная песня
Спи, младенец мой прекрасный, Баюшки-баю. Тихо смотрит месяц ясный В колыбель твою. Стану сказывать я сказки, Песенку спою; Ты ж дремли, закрывши глазки, Баюшки-баю. По камням струится Терек, Плещет мутный вал; Злой чечен ползет на берег, Точит свой кинжал; Но отец твой — старый воин, Закален в бою: Спи, малютка, будь спокоен, Баюшки-баю. Сам узнаешь, будет время, Бранное житье; Смело вденешь ногу в стремя И возьмешь ружье. Я седельце боевое Шелком разошью... Спи, дитя мое родное, Баюшки-баю. Богатырь ты будешь с виду И казак душой. Провожать тебя я выйду — Ты махнешь рукой... Сколько горьких слез украдкой Я в ту ночь пролью!.. Спи, мой ангел, тихо, сладко, Баюшки-баю. Стану я тоской томиться, Безутешно ждать; Стану целый день молиться, По ночам гадать; Стану думать, что скучаешь Ты в чужом краю... Спи ж, пока забот не знаешь, Баюшки-баю. Дам тебе я на дорогу Образок святой: Ты его, моляся богу, Ставь перед собой; Да, готовясь в бой опасный, Помни мать свою... Спи, младенец мой прекрасный, Баюшки-баю. |
По преданию, стихотворение было навеяно пением молодой казачки Дуньки Догадихи над колыбелью ребенка, которое Лермонтов слышал в станице Червленой (Ткачев Г. А. Станица Червленая. Владикавказ, 1912. С. 211—212). Мотив «военной службы» взят Лермонтовым из казачьих колыбельных песен; некоторые подробности, видимо, подсказаны гребенскими лирическими песнями: «проводы добра молодца — красной девицей или молодой женой», которые стоят «у стремячка у правого» (см.: Мендельсон Н. М. Народные мотивы в поэзии Лермонтова: «Венок Лермонтову». М.; Пг., 1914. С. 194). Особенности народного стиля и миросозерцания переданы Лермонтовым так точно, что песня без изменений вошла в народно-поэтический репертуар.