Уж за горой дремучею
   Погас вечерний луч,
Едва струей гремучею
   Сверкает жаркий ключ;
Сады благоуханием
   Наполнились живым,
Тифлис объят молчанием,
   В ущелье мгла и дым.
Летают сны-мучители
   Над грешными людьми,
И ангелы-хранители
   Беседуют с детьми.

Там за твердыней старою
   На сумрачной горе
Под свежею чинарою
   Лежу я на ковре.
Лежу один и думаю:
   «Ужели не во сне
Свиданье в ночь угрюмую
   Назначила ты мне?»
И в этот час таинственный,
   Но сладкий для любви,
Тебя, мой друг единственный,
   Зовут мечты мои.

Внизу огни дозорные
   Лишь на мосту горят,
И колокольни чёрные,
   Как сторожи, стоят;
И поступью несмелою
   Из бань со всех сторон
Выходят цепью белою
   Четы грузинских жён.
Вот улицей пустынною
   Бредут, едва скользя...
Но под чадрою длинною
   Тебя узнать нельзя!..

Твой домик с крышей гладкою
   Мне виден вдалеке;
Крыльцо с ступенью шаткою
   Купается в реке.
Среди прохлады, веющей
   Над синею Курой,
Он сетью зеленеющей
   Опутан плющевой;
За тополью высокою
   Я вижу там окно...
Но свечкой одинокою
   Не светится оно!

Я жду. В недоумении
   Напрасно бродит взор,
Кинжалом в нетерпении
   Изрезал я ковер.
Я жду с тоской бесплодною,
   Мне грустно, тяжело...
Вот сыростью холодною
   С востока понесло,
Краснеют за туманами
   Седых вершин зубцы,
Выходят с караванами
   Из города купцы...

Прочь, прочь, слеза позорная,
   Кипи, душа моя!
Твоя измена чёрная
   Понятна мне, змея!
Я знаю, чем утешенный
   По звонкой мостовой
Вчера скакал как бешеный
   Татарин молодой.
Недаром он красуется
   Перед твоим окном
И твой отец любуется
   Персидским жеребцом.

Возьму винтовку длинную,
   Пойду я из ворот:
Там под скалой пустынною
   Есть узкий поворот.
До полдня за могильною
   Часовней подожду
И на дорогу пыльную
   Винтовку наведу.
Напрасно грудь колышется!
   Я лёг между камней, —
Чу! близкий топот слышится...
   А! это ты, злодей!