Листок
Дубовый листок оторвался от ветки родимой И в степь укатился, жестокою бурей гонимый; Засох и увял он от холода, зноя и горя И вот наконец докатился до Чёрного моря. У Чёрного моря чинара стоит молодая, С ней шепчется ветер, зелёные ветви лаская, На ветвях зелёных качаются райские птицы; Поют они песни про славу морской царь-девицы. И странник прижался у корня чинары высокой; Приюта на время он молит с тоскою глубокой, И так говорит он: «Я бедный листочек дубовый, До срока созрел я и вырос в отчизне суровой. Один и без цели по свету ношуся давно я, Засох я без тени, увял я без сна и покоя. Прими же пришельца меж листьев своих изумрудных, Немало я знаю рассказов мудреных и чудных». «На что мне тебя? — отвечает младая чинара. — Ты пылен и желт — и сынам моим свежим не пара. Ты много видал — да к чему мне твои небылицы? Мой слух утомили давно уж и райские птицы. Иди себе дальше, о странник! Тебя я не знаю! Я солнцем любима, цвету для него и блистаю. По небу я ветви раскинула здесь на просторе, И корни мои умывает холодное море». |
Строки «До срока созрел я», «Один и без цели» связывают балладу с «Думой», а образ молодой чинары воспринимается как попытка преодолеть одиночество на иной почве, в другой среде. Н. Г. Чернышевский в «Повести в повести» переосмыслил образ молодой чинары из лермонтовского «Листка», связав с ним размышления о судьбах России, о силах, которые приблизят ее светлое будущее (Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. М., 1949. Т. 12. С. 274—275).